Нахмурившись, рыцарь попытался вспомнить:

— Ах да, записка. Ты послала за мной, написала, что у тебя есть важные известия.

— Да, о лорде Эдрике. Ну что, вспомнили наконец?

— Помню, — медленно, нерешительно ответил Лайон. — Но это все, остальное как в тумане.

— Может, вино оказалось чересчур крепким, однако оно не повлияло на ваши чувства и ваши способности. Вы были великолепны, милорд, — женщина сладко вздохнула. — Я едва не умерла от наслаждения. — Она попыталась уложить его на спину и сесть на него. — Я хочу еще раз вкусить сладость запретного плода.

Лайон оттолкнул от себя назойливую вдову и встал, глядя на нее с нескрываемым презрением:

— Если бы я занимался с тобой любовью, то помнил бы это. Что ты подмешала в вино, Забрина?

— Вы не справедливо обвиняете меня, милорд, — оскорбленно сказала женщина. — Наверное, вы выпили слишком много. Но не волнуйтесь, вы оказались, как всегда, на высоте.

— Замолчи! — рявкнул Лев, одеваясь. — Не желаю больше ничего слушать.

— А как же лорд Эдрик? Как же заговор против Вильгельма, в котором участвуют он и ваша жена?

— Я сам позабочусь об этом, — глухо отозвался Лайон.

Его голова раскалывалась на части, мешая думать. Позже, когда состояние улучшится и уйдет адская головная боль, он подумает над словами бывшей любовницы. Сначала следует все обдумать, а затем уже действовать. Сгоряча можно наделать глупостей и разрушить все, что им с Арианой удалось с таким трудом создать.

Ариана, проворочавшись всю ночь, уснула наконец глубоким сном, когда Лайон вернулся в спальню. Она казалась невинной девочкой по сравнению с красавицей-сиреной Забриной. Мужчина хотел разбудить жену и ласкать ее исступленно, чтобы она запросила о пощаде, но не стал этого делать. Он придвинул скамью к постели и, сев, начал рассматривать спящую супругу. Неужели Эдрик и его жена вступили в преступный сговор? Неужели Ариана принимает его за простака?

Только теперь Лайон понял, что действовал неправильно, стараясь вызвать ревность Арианы: ведь он больше не хотел Забрину. Жена околдовала его до такой степени, что у него не возникало мысли о другой женщине. Лев не мог даже представить когда-то, что будет испытывать такие чувства к Злой, острой на язык маленькой ведьме, но случилось именно так. Он совершенно потерял голову, влюбился в нее без памяти и не собирался делить ее с другим мужчиной.

Ариана, потянувшись и открыв глаза, поняла, что не одна.

— Лайон! — вздрогнув, она села на постели, натягивая одеяло на обнаженную грудь. — Что вы делаете здесь?

Глаза мужчины казались неправдоподобно голубыми.

— Это и моя комната, разве вы забыли?

— Я удивлена, что вы помните, — холодно проговорила она. — Что вы хотите этим сказать?

— Вы наслаждались обществом леди Забрины сегодня ночью?

— С чего вы решили, что я был с ней?

— Я не так глупа, как вы думаете. Она послала за вами, и вы со всех ног бросились в ее постель.

Рыцарь перебирал свои темные пряди, пытаясь найти подходящее объяснение:

— Это не совсем верно, что я был с Забриной прошлой ночью.

Жена смотрела на него с нескрываемым презрением:

— Так были вы или нет в постели своей любовницы, милорд? Разве вы не наслаждались ею?

— Ответ не так прост, как кажется. Я действительно был с ней, но я не наслаждался ею.

Все, что расслышала Ариана, — это признание супруга. Он был с Забриной. По крайней мере, Лайон не пытался лгать и отрицать то, что она видела своими глазами. Ирония жены отозвалась болью в сердце.

— Ариана… Вы моя. Ни один мужчина в мире не может вас любить, кроме меня. Поэтому даже и не пытайтесь оставить меня.

Девушка изумленно смотрела на рыцаря. Неужели он подозревает, что Эдрик уговаривал ее ехать с ним?

— Забудьте Блэкхита. Он замышляет предательство, а из этого ничего хорошего не получится. Расскажите мне, что вы знаете о его планах.

Леди Крэгмир широко открыла глаза:

— Ничего. Я ничего не знаю.

— Мне сказали другое.

— Ваша любовница ошибается, милорд. Ведь это она наговорила вам бог весть что, не так ли? — Девушка лихорадочно размышляла, каким образом Забрина проведала о планах Эдрика.

Лайон не отрываясь смотрел на супругу, и глаза его горели огнем желания. Он пересел на кровать и, протянув руку, хотел провести пальцем по нежной щеке. Девушка вздрогнула, но не отпрянула, позволяя ему ласкать себя. Его палец двинулся вниз по восхитительной шее, миновал ключицы и коснулся груди. Ладонью мужчина сжал упругую округлость и начал гладить подушечкой большого пальца. Ариана подавила легкий стон. Лайон играл на ее теле, словно музыкант на инструменте, заставляя ее душу петь и рождая дикую, необузданную страсть.

Лев смотрел на ее губы, сгорая от желания. Они всегда ему казалась немного полнее, чем следовало, но их яркость и нежность как нельзя лучше его устраивали. Ее изумрудные глаза, копна серебристых волос, обрамляющих нежное бледное лицо с высокими скулами и спадающих на хрупкие плечи, делали Ариану неповторимой, единственной из женщин, его женщиной.

Леди Крэгмир отчаянно боролась с собой, боясь говорить, двигаться, чтобы не выдать охватившие ее чувства. В комнате повисло напряженное молчание. Казалось, даже воздух замер в ожидании бури. Мужчина смотрел на нее так пристально, что девушке казалось, будто он целовал ее губы, шею, грудь, тело.

Затем Ариана почувствовала вкус его губ, и ее словно обожгло огнем желания. Она судорожно вздохнула, будто ей не хватило воздуха, ощутив, как жар, исходящий от поцелуя, сжигает ее. Мужчина коснулся груди, и по спине девушки пробежала дрожь. Ариана отпрянула — как могла она позволить делать с ней такое? Лайон переходил от одной женщины к другой, будто просто менял блюда за едой.

— Н… нет, не делайте этого со мной.

— Вы моя жена, Ариана, и я хочу вас.

Он притянул ее к себе и, вырвав одеяло из судорожно сжатых пальцев, пригвоздил ее к постели тяжестью своего тела.

— Разве ваша любовница не удовлетворила вас? — голос девушки дрожал от гнева, но злилась она скорее не на него, а на себя. Именно сейчас Ариана желала его с такой небывалой силой, как никогда прежде. А это было оскорбительно, ведь он только что пришел от любовницы.

— Я не спал с Забриной, — продолжал отрицать Лайон.

Ариана открыла было рот, собираясь назвать его лжецом, но не успела — мужчина впился в ее губы, и его поцелуй показался ей нескончаемо долгим. Леди Крэгмир замерла, когда его язык раздвинул ее зубы и проник в рот. Поцелуй Лайона стал настойчивее, будто рыцарь никак не мог ею насладиться, и она почувствовала, что больше не может сдерживаться. Если ей суждено оставить сегодня мужа, так следует в последний раз отдаться его ласкам и вознестись в рай на колеснице любви. Она желала ощутить его в себе, коснуться его души и забыть его.